Невероятный путь белорусского парня от лесоруба до министра иностранных дел, которого уважали все политики мира
115 лет назад, 18 июля 1909 года, родился будущий министр иностранных дел и формальный глава Советского Союза Андрей Громыко. Во многом благодаря его усилиям СССР на международной арене достиг пика своего могущества и стал признанной всем миром супердержавой.
Он родился в ныне несуществующей белорусской деревне Старые Громыки. Его род происходил от мелкопоместной шляхты, переведенной во времена Российской империи в крестьянское сословие. Подростком Андрей Громыко подрабатывал вместе со своим отцом на лесозаготовках. По словам историков, с тех времен он ценил теплую одежду.
После обучения в профтехшколе и Староборисовском сельскохозяйственном техникуме Громыко поступил в Белорусский государственный институт народного хозяйства. После двух курсов на стационаре, он перевелся на заочную форму обучения, и некоторое время работал директором сельской школы.
С 22 лет Громыко был членов ВКП (б). Получив высшее образование, он по рекомендации ЦК Компартии Белоруссии получил направление в аспирантуру при Академии наук БССР, и защитил кандидатскую диссертацию по экономике. Она была посвящена сельскому хозяйству США. Эта тема сыграла огромную роль в дальнейшей судьбе Громыко и внешней политике Советского Союза.
«Приход Громыко во внешнюю политику был в известной мере случайностью. Ну а дальше сработали его способности, таланты и огромное трудолюбие», — рассказал «Свободной Прессе» профессор МПГУ Виталий Захаров.
Трудясь над диссертацией, Громыко хорошо изучил английский язык. После защиты он был назначен учёным секретарём Института экономики Академии наук СССР и преподавал в вузе. В 1939 году он попал в поле зрения партийного руководства. Шел подбор новых сотрудников в Народный комиссариат иностранных дел, в котором наблюдался кадровый дефицит. В пользу Громыко говорили хорошие языковые навыки и крестьянское происхождение.
Вскоре он был назначен заведующим отделом американских стран НКИД, а после начала Второй мировой войны — советником при полномочном представительстве СССР в США. В 1943-м Андрей Громыко сменил Максима Литвинова на посту посла Советского Союза в Соединенных Штатах. Виталий Захаров отметил, что это был стремительный карьерный взлет.
«Это была высшая точка сотрудничества двух стран за более чем двухвековую историю их дипломатических отношений… Это было время, когда при решающей роли Советского Союза и США закладывались основы послевоенного мироустройства… Громыко принимал участие в Ялтинской и Потсдамской конференциях… Особо следует выделить вклад А.А.Громыко в создание Организации Объединенных Наций. Он был главой делегации СССР на переговорах по разработке Устава этой организации и поставил свою подпись под этим документом», — писал бывший заместитель министра иностранных дел России Юрий Дубинин.
В 1946 году Громыко стал заместителем министра иностранных дел СССР и представителем Советского Союза при ООН. А еще три года спустя он был повышен до первого заместителя главы внешнеполитического ведомства страны.
Однако в 1952 году он из-за спешки Госплана и Минфина завизировал соглашение с Китаем о соотношении рубля и юаня без согласования с высшим руководством государства, и из-за этого был переведен на должность посла СССР в Великобритании. После смерти Иосифа Сталина Громыко вернули в Москву и снова назначили первым заместителем министра иностранных дел.
«Хотя при Сталине Громыко лично не определял основы внешней политики Советского Союза, его вклад в построение послевоенной архитектуры мироустройства был весьма значительным. Конечный результат конкретных переговоров с Западом очень сильно зависел от их организации, за которую в это время он и отвечал», — рассказал Виталий Захаров.
В 1954 году Громыко предложил направить в НАТО заявку СССР о присоединении к Североатлантическому альянсу. Отказ Брюсселя продемонстрировал всему миру, что объединение западных стран носит не оборонительный, а агрессивный характер.
В 1957-ом Никита Хрущев назначил Громыко на пост министра иностранных дел, на котором он оставался 28 лет — дольше, чем какой-либо другой руководитель внешнеполитического ведомства в отечественной истории.
«Работа с Хрущевым была для главы МИД непростым испытанием. Никита Сергеевич любил активно вмешиваться во все тонкости внешнеполитической деятельности, и далеко не всегда у него это получалось удачно. Громыко нужно было удерживать Хрущева и его ближайшее окружение от опрометчивых поступков, а если не получалось — исправлять сделанное», — рассказал Захаров.
Юрий Дубинин вспоминал, как удалось предотвратить серьезное недоразумение в отношениях между Москвой и Парижем. Шарль де Голль пригласил Хрущева совершить грандиозную поездку по Франции. При этом советский лидер, согласно планам принимающей стороны, должен был останавливаться у префектов, представлявших президента в департаментах государства.
Но в международном отделе ЦК уперлись — из «народно-демократических» соображений партаппаратчики хотели, чтобы Хрущева принимали руководители выборных структур власти. Громыко требовал поступить так, как предлагают французы — он опасался, что визит может быть испорчен, а то и вовсе сорван. Его союзником оказался лидер французских коммунистов Морис Терез, убедивший все-таки советское партийное руководство в том, что предложенная Парижем схема — это проявление большого уважения. Визит, как известно, удался. Отношения между СССР и Францией в это время стали гораздо теплее.
Все, что было в его силах, сделал Громыко для урегулирования Карибского кризиса. Хотя ведущую роль в начале неформальных переговоров о его разрешении сыграли сотрудники советской внешней разведки, руководство МИД старалось предотвратить эскалацию на официальном уровне. Это способствовало предотвращению глобальной войны и выводу американских ракет из Турции.
Во время отстранения от власти Никиты Хрущева Громыко оказался на стороне представителей партийного руководства, выступавших за перемены в стране.
«Сменивший Хрущева Леонид Брежнев доверял Громыко и предоставил ему широкую свободу действий. Именно в это время талант Андрея Андреевича раскрылся в полной мере», — отметил Виталий Захаров.
Результатом деятельности Громыко было, в частности, подписание серии международных договоров, направленных на ограничение распространения стратегических вооружений.
«Громыко стал одним из творцов политики разрядки международной напряженности. Вершина этой политики — Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе и подписанный в итоге его хельсинкский Заключительный акт. Разработка этого документа заняла без малого два года. Он наращивался по слову, по строчке.
На стене кабинета Громыко в Москве висели бумажные ленты шириной в страницу. Отдельно для каждой из комиссий, которые в Женеве занимались разработкой текста. Эти ленты удлинялись по мере продвижения работы по составлению итогового документа. И каждая новая фраза рождалась как результат указаний или согласия Громыко", — писал Юрий Дубинин.
В ходе переговоров с представителями Запада глава советского внешнеполитического ведомства проявлял особый стиль, из-за которого ему дали прозвище «Мистер Нет». Громыко обладал незаурядным интеллектом и просто феноменальной памятью. Внимательно знакомясь перед началом переговоров с сутью проблемы, он мог затем часами обсуждать ее с оппонентами «без бумажки», вникая буквально в каждую мелочь. При этом советский министр всем своим видом демонстрировал, что никуда не торопится, и использовал «тяжелый» протокольный язык, «перегружавший» визави. Все это сбивало оппонентов, выводило их из эмоционального равновесия и буквально доводило их до «последней черты». В результате Советский Союз получал на переговорах максимальные результаты.
«Его неуступчивость была самоотверженной защитой государственных интересов СССР», — подчеркнул Виталий Захаров.
По словам Юрия Дубинина, в кадровых вопросах Громыко сделал ставку на продвижение молодых выпускников МГИМО, создав своего рода дипломатическую школу. Эти специалисты прекрасно проявили себя не только в эпоху самого Громко, так и в непростые для страны времена, начавшиеся после его ухода из большой политики.
Громыко внес значительный вклад в подготовку Московского договора между СССР и ФРГ, предусматривавшего нерушимость границ в Европе, добился разряди в отношениях с Италией, повлиял на выход США из Вьетнамской войны.
Одной из ключевых позиций Громыко была недопустимость пересмотра итогов Второй мировой войны. Двое его братьев погибли на фронте, а один — умер от ран.
«Не будем менять итоги войны. Если мы им уступим, то прокляты будем всеми замученными и убитыми. Когда я веду переговоры с немцами, то, случается, слышу за спиной шёпот: „Не уступи им, Андрей, не уступи, это не твоё, а наше“», — описывал позицию Громыко его сын.
Со своей стороны министр делал все возможное для того, чтобы СССР не приходилось использовать вооруженные силы. «Лучше 10 лет переговоров, чем один день войны», — таким было его дипломатическое кредо. Однако он осознавал, когда ситуация доходила до точки кипения. Например, Громыко долгое время возражал против ввода советских войск в Афганистан, но, убедившись в том, что дестабилизация обстановки на южной границе становится критической, лично поддержал использование армии.
После смерти Брежнева Юрий Андропов инициировал назначение Громыко первым заместителем председателя Совета министров СССР. На этой должности он оставался и при Константине Черненко.
«У Громыко были все шансы стать генсеком после смерти Черненко. Но он объективно оценивал состояние своего здоровья, и хотел для страны молодого энергичного руководителя. Поэтому и порекомендовал Михаила Горбачева. Тот в свою очередь инициировал избрание Громыко председателям Президиума Верховного Совета СССР — формальным руководителем страны», — рассказал Виталий Захаров.
Даже находясь на вершине политического Олимпа, Громыко отличался большой скромностью в быту. Между решением важных геополитических вопросов пил чай с вареньем и читал исторические романы.
По словам Захарова, во второй половине 1980-х Громыко постепенно стал разочаровываться в происходивших в СССР изменениях и убеждаться в некомпетентности Горбачева.
«30 сентября 1988 года Андрей Андреевич по собственному желанию, а фактически под давлением Горбачева, оставил Политбюро и вышел на пенсию… По словам „главного кремлевского врача“ академика Чазова, Громыко тяжело переживал „измену Горбачева“», — отметил в своей книге биограф Громыко Святослав Рыбас.
2 июля 1989 года Андрей Громыко умер от осложнений, связанных с разрывом аневризмы брюшной аорты. Михаил Горбачев и новый министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварнадзе даже не пришли на его похороны.
«В Советском Союзе началась эпоха тотальной сдачи государственных интересов — ради улыбки американцев подписывались заведомо неравноправные договоры и бросались на произвол судьбы союзники. Эпоха же Громыко была золотым веком отечественной дипломатии, когда СССР боялись и уважали — причем, не из-за игры мускулами, а именно из-за хорошо продуманной и прагматичной внешней политики. Громыко был профессионалом, не допускавшим ущемления интересов его страны, прекрасным примером грамотного внешнеполитического руководителя», — подытожил Виталий Захаров.