Антисанкционные решения федеральных властей в настоящее время направлены на то, чтобы российская экономика почувствовала себя свободнее. Российские предприятия сегодня способны быстро нарастить объемы производства, и главное в такой ситуации — устранить административные и другие преграды для их работы.
Для этого, в частности, думский комитет по экономической политике в ближайшее время рассмотрит законопроекты об изменении условий офсетных сделок, смягчении требований к резидентам территорий опережающего развития (ТОР) в моногородах, а также упрощении работы в особых экономических зонах (ОЭЗ). Кроме того, парламентарии сегодня пристально следят за реализацией антикризисных мер в регионах.
Об этом в интервью "РГ" рассказал председатель комитета, бывший глава Роструда, Минтруда и ПФР Максим Топилин.
Максим Анатольевич, какие предложения сегодня стоят на повестке дня в возглавляемом Вами комитете по экономической политике? Какие законопроекты вы рассматриваете в контексте общих антикризисных мер?
Топилин: Сейчас есть несколько таких законопроектов. Один из них мы будем обсуждать уже 13 мая на заседании комитета: это принятый в первом чтении законопроект об упрощении заключения офсетных сделок.
Этот механизм позволяет инвестировать под гарантии будущих закупок для государственных и муниципальных нужд: в основном это касается проектов, связанных с производством лекарств. Пока этот инструмент, к сожалению, не заработал в том масштабе, который мы ожидали. Однако теперь мы планируем расширить возможности для офсетных сделок: снизить планку инвестиций в такие проекты с 1 млрд до 100 млн рублей и разрешить запускать их на территории нескольких регионов. Такие предложения от потенциальных инвесторов уже были: например, запустить производство сразу в Москве и Московской области или Санкт-Петербурге и Ленинградской области, но закон не позволял так делать.
Что еще попадет на ближайшее обсуждение комитета?
Топилин: Второй законопроект, который мы будем рассматривать, касается внесения изменений в федеральный закон "О территориях опережающего развития". Предложено смягчить требования к резидентам ТОР в моногородах. Сейчас закон содержит в себе несколько обязательных требований к ним: так, это должна быть юридическое лицо, которое зарегистрировано и работает в моногороде, реализует собственный инвестиционный проект и не является градообразующим предприятием или его дочерней компанией. При этом градообразующим считается предприятие, на котором работает от 20% среднесписочной численности работников всех организаций моногорода. Что же делать, если по независимым от компании причинам численности превышена? Например, случился массовый отток рабочей силы или, не дай Бог, выросла смертность?
Мы планируем уточнить это требование, чтобы статус градообразующего предприятия проверяли лишь на момент включения в список резидентов ТОР. Впоследствии, если такая компания создаст дополнительные рабочие места и привлечет еще сотрудников больше "лимита" в 20%, то ее также нельзя будет считать градообразующим предприятием. Если резидент хорошо работает и помогает развиваться моногороду, зачем чинить препятствия?
А как обстоят дела с особыми экономическими зонами? Их резидентов планируется дополнительно поддержать?
Топилин: В принципе мы их уже поддержали. Ведь с 1 января этого года в список подакцизной продукции попали этан, сжиженный углеводородный газ и жидкая сталь, а значит, в ОЭЗ их больше нельзя было производить или перерабатывать. В апреле мы внесли изменения в закон об особых экономических зонах и разрешили производить такую продукцию на этих территориях, тем более что уже были инвесторы, которые собирались такие проекты реализовывать. Это сразу дало нам около 7 тысяч рабочих мест в нескольких регионах и более 2 трлн рублей инвестиций. С одной стороны, это антикризисная, антисанкционная мера, а с другой — решение для развития экономики в целом.
Кроме того, сейчас мы дорабатываем принятый в первом чтении законопроект, который должен снять ряд административных ограничений для входа в ОЭЗ. Главная идея — связать потенциал особых экономических зон с возможностями по импортозамещению, чтобы дать дополнительный импульс для развития.
Но как в таком случае отследить, правильно ли работают такие масштабные решения на местах?
Топилин: Мы, законодатели, сейчас активно занимаемся как раз этим вопросом: мониторингом антикризисных мер в регионах. Например, в конце апреля в комитете проводили большой селекторное совещание с регионами, я постоянно участвую в подобных встречах в моем избирательном округе, в Татарстане. Нам правда важно понять, как доходят льготные кредиты, как предприятия реструктурируют свои обязательства по нашим законам по плавающей ставке, как малый бизнес берет "каникулы".
Мы действуем в прямом контакте, буквально в ручном режиме. Потому что сегодня необходимо на уровне конкретных предприятий заранее выявлять и купировать риски, разрешать проблемные ситуации. И я уверен, что сейчас так и нужно работать — буквально "до гвоздя", засучив рукава. Так мы и делаем. В целом я все больше убеждаюсь, что лучше ручного управления никто еще ничего не придумал.
Вы много говорите о поддержке бизнеса. Какие меры уже помогают не отдельным предпринимателям, а бизнесу из самых разных отраслей и регионов?
Топилин: Сегодня одна из главных задач федеральных властей — дать максимальную свободу бизнесу. Напомню, что первый закон, который мы приняли в ответ на санкции еще 8 марта, был 46-ФЗ, одна из ключевых идей которого — освободить малый бизнес от проверок. После этого правительство приняло решение расширить эти меры практически на всех за исключением некоторых критичных отраслей вроде детского отдыха. В остальном проверки отменены. Кроме того, мы продлили все лицензии и сертификаты, ввели параллельный импорт, убрали импортные пошлины в рамках ЕАЭС, запустили новые льготные кредиты для бизнеса. Все это сделано для того, чтобы экономика почувствовала себя свободнее.
Я хочу подчеркнуть, что таких масштабных мер поддержки мы еще никогда не принимали. Например, недавно правительство приняло решение ввести полную отсрочку по страховым взносам за II и III квартал для предприятий из большого круга отраслей — тех, кто снабжает внутренний рынок. По моим оценкам, это даст отечественным компаниям дополнительно более 1,5 трлн рублей свободных средств только в одном квартале (4 мая глава Минэкономразвития Максим Решетников заявил, что это решение позволит 2,8 млн компаний, в которых трудятся две три занятых в стране, сэкономить 1,6 трлн рублей за II квартал — прим. "РГ").
К какому эффекту это может привести в масштабах страны? Мы станем производить больше и сохраним рабочие места, сдержим рост цен?
Топилин: В моем понимании это даст нам шанс, может, и не упасть по ВВП. По крайней мере, я исхожу из того, что эти внутренние процессы, импортозамещение дадут нашей экономике необходимый рывок. И например, когда мы ставим задачи перед региональными властями, то призываем думать не о снижении объемов производства, а наоборот — искать площадки, запускать быстрые проекты, которые позволят его нарастить. По крайней мере, хотелось бы в это верить.
Подобные антикризисные меры вроде разрешения параллельного импорта, моратория на проверки и автоматического продления лицензий — временные или планируется их продлять и далее?
Топилин: Действительно, у нас довольно много подобных временных решений — часть из них действовала еще в начале пандемии, другая введена сейчас. И возникает очень логичный вопрос: а почему не продлить действие этих мер, если они положительно влияют на экономику страны и ничего страшного не происходит?
Допустим, если мы продлили действие лицензий автоматически, а потом проанализировали все данные и увидели, что нарушений лицензионных требований нет? Выходит, можно один раз дать бессрочную лицензию и не усложнять никому работу потом. Мы в Федеральном Собрании сейчас обсуждаем такую идею: чтобы все проанализировать и, возможно, действие каких-то мер продлить.
А как бы Вы оценили ситуацию с занятостью в России? Многие западные компании так или иначе уходят из нашей страны, а на некоторых отечественных предприятиях, например, в аэропортах уже не нужно столько сотрудников. Нам ожидать массовых сокращений?
Топилин: Конечно же, нет. Прежде всего, правительство уже вложило большие средства в программы переобучения и, например, сезонной занятости. В марте мы дали правительству широкие полномочия по регулированию трудовых отношений: чтобы без изменений Трудового кодекса оно смогло, к примеру, индексировать пенсии и МРОТ. Поэтому я уверен, что серьезных потрясений на рынке труда ждать не стоит.
Кроме того, мне кажется, хорошей ответной мерой сейчас было бы наложить дополнительные обязательства на уходящие из России иностранные компании. Сейчас, если работодатель проводит сокращение, то он должен платить уволенным работникам среднюю зарплату еще три месяца после прекращения трудовых отношений. А почему бы не обязать тех, кто уходит с российского рынка из-за санкций, платить полгода или даже 9 месяцев? Или если такие компании объявили простой, то пусть платят не две три тарифной ставки, а две средних зарплаты в месяц. Переложить на них обязательства, чтобы потом не платить из федерального бюджета пособия по безработице или стоимость переобучения. Прямо сказать: ребята, если вы решили так хлопнуть дверью, платите дольше, чтобы не бросать людей. Но это пока только мое предложение, мне кажется, так будет справедливо.